Саймон Грин

Тёмное сердце Лондона

Меня зовут Джон Тейлор.

Я частный детектив и работаю преимущественно в самых жутких уголках сумеречной зоны.

Тёмная Сторона — мрачное, таинственное, скрытое от посторонних глаз сердце Лондона, где боги и демоны вершат свои тёмные дела и наслаждаются удовольствиями, которые невозможно получить ни в каком ином месте.

А я нахожу вещи. Таков мой дар. Иногда, однако, они сами находят меня…

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ВОТ И ДЕНЬГИ ПРИШЛИ

Частные сыщики бывают самые разные, но обычно они не похожи на телезвезд. Некоторые из них работают на страховые компании, другие ошиваются с видеокамерой в дешёвых отелях в надежде собрать доказательства по делу о разводе, редкие единицы могут похвастаться расследованием запутанного таинственного убийства. Ещё кое-кто гоняется за тем, чего нет или быть не может. А я разыскиваю то, что потерялось. Бывает, что лучше бы все это и не находилось вовсе, но что поделаешь — такая у меня работа.

В те времена, о которых пойдёт речь, на моей двери красовалась треснувшая табличка с надписью: «Тейлор. Расследования».

Тейлор — это я. Высокий, темноволосый, не особенно красивый, зато щеголяющий шрамами, полученными при этих самых расследованиях. Ещё я могу похвалиться тем, что никогда не подвожу клиента. Если только клиент заплатил аванс наличными.

Доброжелательные посетители, заглядывавшие в мою контору, находили её уютной, придирчивые — слишком тесной. Я много времени проводил на работе; по крайней мере, контора никогда не простаивала, хоть и находилась в дешёвом районе. Все более-менее успешные фирмы спешили съехать оттуда, тем больше места оставалось нам, работающим в сумеречной зоне между законным и незаконным. Даже крысы здесь не задерживались, уходили в более обжитые места. Моими соседями были дантист и бухгалтер, оба имели клиентов, и оба зарабатывали больше меня.

В ту ночь, когда ко мне явилась Джоанна Барретт, шёл проливной дождь. Холодный, густой, затяжной — в такую погоду приятно сидеть дома. Мне следовало бы понять, что дождь — это предзнаменование, но я никогда не умел замечать предзнаменования. Было поздно, день перешёл в вечер, все остальные работавшие в этом здании служащие уже давно разошлись по домам. А я всё сидел за столом, лениво пялясь на экран маленького телевизора и слушая вопли в телефонной трубке.

Этот придурок хотел денег. Я сочувственно хмыкал в нужных местах, размышляя, когда же ему надоест и он даст отбой. И вдруг насторожился, услышав тихие шаги в приёмной — уверенные, неторопливые… явно женские. Кто-то направлялся к моей двери.

Интересно. Женщины — самые лучшие клиенты: обычно они говорят, что им нужна информация, а на самом деле просто хотят отомстить, потому не скупятся, когда речь заходит об оплате их истинных желаний.

Шаги смолкли, высокая тень за матовым дверным стеклом замерла: должно быть, женщина увидела отверстие от пули. Можно было бы заделать эту дырку, но тогда пропала бы прекрасная тема для беседы. Клиенты любят привкус романтики и опасности в жизни частного сыщика, даже если нанимают его всего лишь для того, чтобы выправить официальные бумаги.

Наконец дверь открылась и женщина вошла. Высокая, привлекательная блондинка. От её облика так и веяло большими деньгами и шикарной жизнью. Моя контора с потрёпанной мебелью и облупившимися стенами была для неё самым неподходящим местом.

Да, от этой элегантно, со вкусом одетой женщины пахло серьёзными деньгами. И когда посетительница поздоровалась, её голос прозвучал резко, уверенно, аристократично. То ли она успела поучиться в лучших частных школах, то ли долго и упорно брала уроки ораторского искусства. На мой вкус она была слишком сухощава, на худом лице — почти никакой косметики; такую скорее можно назвать обаятельной, чем хорошенькой. Судя по осанке, манере держаться, она обладала отменной выдержкой, а форма и изгиб её безупречно подкрашенных губ говорили, что моя посетительница привыкла повелевать.

Я всегда замечаю подобные вещи. Это часть моей работы.

Я как можно небрежней кивнул ей и указал на единственный свободный стул у стола. Она села, даже не попытавшись протереть сиденье носовым платком, как иногда поступают люди её круга, и я по достоинству оценил подобное бесстрашие.

Я наблюдал за ней, пока она осматривалась по сторонам, а голос в трубке тем временем орал все истеричней, требуя денег и сыпля угрозами. Весьма специфическими угрозами.

Лицо женщины оставалось спокойным, даже бесстрастным, но, окинув беглым взглядом свой офис, я понял, как он должен выглядеть в глазах этой дамы.

Кроме облупленного стола, на котором стояли держалка с двумя-тремя документами да старенький ящик с картотекой, комната могла похвалиться лишь ветхим диванчиком у стены. Скомканная простыня и смятая подушка красноречиво свидетельствовали о том, что диванчик — моё спальное место. Единственное окно было забрано решёткой, стекло позванивало на ветру. На потёртом ковре красовались дыры, маленький телевизор на столе был чёрно-белым, и единственным цветным пятном в комнате был висящий на стене дешёвый календарь со стандартными красотками. В углу валялись коробки из-под пиццы… Словом, не стоило обладать большим умом, чтобы догадаться: здесь не только офис, но и обиталище того, чьи дела отнюдь не идут в гору.

Когда я выбрал жизнь в реальном мире, это казалось мне правильным поступком, но потом выяснилось, что жить здесь очень и очень нелегко.

Наконец мне надоело слушать вопли в трубке.

— Послушайте, — сказал я спокойным деловым тоном (ведь именно такой тон может довести собеседника до белого каления). — Будь у меня деньги, я бы вам заплатил. Но денег у меня нет. Значит, вам остаётся запастись терпением. Вы, конечно, имеете право подать иск, в таком случае могу порекомендовать вам моего соседа, он адвокат. Ему как раз нужна работа, поэтому он не расхохочется вам в лицо, услышав, с кого вы хотите получить деньги. А может, потерпите ещё немного? Деньги, кажется, только что вошли в мой офис. К тому же подобная истерика плохо отражается на кровяном давлении. Могу порекомендовать дыхательную гимнастику и отдых на море. По-моему, море хорошо успокаивает нервы. Я вам как-нибудь перезвоню.

Решительно повесив трубку, я вежливо улыбнулся посетительнице. Та не ответила улыбкой, и всё же я чувствовал — мы с ней обязательно поладим. Женщина демонстративно смотрела на экран бормочущего телевизора, поэтому я его выключил.

— Держу его просто для компании, — пояснил я — Вместо собаки, ведь в отличие от собаки с ним не надо гулять.

— Вы что, совсем не уходите отсюда домой?

По её голосу чувствовалось, что она спрашивает просто так, до меня ей нет никакого дела.

— Я сейчас как раз переезжаю. Из одного роскошного дома в другой. К тому же мне здесь нравится — всё под рукой, и по вечерам никто не беспокоит.

— Да, знаю, уже поздно, но я не хотела, чтобы кто-нибудь заметил, как я сюда вхожу.

— Понимаю.

Она фыркнула.

— У вас на двери дыра от пули, мистер Тейлор.

— Моль проела, — пояснил я.

Уголки её губ поползли вниз, я уж подумал — она сейчас встанет и уйдёт. Так я действую на людей. Но она взяла себя в руки и сурово посмотрела на меня.

— Я — Джоанна Барретт.

Я озадаченно кивнул:

— Вы произнесли своё имя так, будто оно должно для меня что-то значить.

— Для любого другого оно значит очень многое, — довольно язвительно заметила женщина. — Вижу, вы не читаете деловых газет. Так?

Она шевельнулась на стуле, прижав к груди объёмистую сумку из белой кожи, словно хотела заслониться ею, как щитом. Ей вовсе не хотелось сидеть здесь и разговаривать с таким типом, как я. Наверняка для подобных поручений у неё имеются специальные люди, но теперь случилось нечто настолько личное, что она не может довериться никому. Я позарез ей нужен, не сомневаюсь. Чёрт, кажется, я уже начинаю считать деньги.